Уэйн Уайтмэн
Возвращение электрозоидов
© Wayne Whightman. The Return of the Electrozoids.
F&SF, May 1989.
Перевёл Андрей Колабанов
Стоит попробовать включить все наши электроприборы разом — у нас, как минимум, полетят
предохранители. Себастьян Ипс — предприниматель, а в прошлом — просто жулик, сделал именно
это, и дом его наполнился гарью, а сам он неожиданно встретился с существами из потустороннего
мира и кое-кем ещё.
Если бы что-то не выло так громко в стенах, жизнь можно было считать прекрасной, я как раз
предвкушал, как начну пожинать плоды мистического опыта. Составив себе коктейль «рамос физз» в
безупречных пропорциях, я лежал на диване, выбирая, какого цвета «мазерати» купить, когда кто-то
постучался во входную дверь. Кто бы то ни был, он мог подождать. Да, зелёный «мазерати» подойдёт
лучше всего.
Религия — отличнейшая штука. Уже целую неделю грузовики «Ю-Пи-Эс» подвозили к моему
крыльцу высококлассные стерео, компьютеры, коротковолновые радиоприёмники, телевизоры,
спутниковые антенны и другую бытовую электронику. Почтальон доставил уже дюжины камер,
бинокли, пачки дискет с компьютерными программами, кое-что я даже не успел ещё распечатать;
транспортные фирмы с загадочными, ничего мне не говорящими названиями, привозили
промышленные кондиционерные агрегаты, тяжеловесные компьютерные центры
«Мэшинэкс Мэйнлайн» и жидкий азот, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии, в котором они способны
определить хоть фокусное расстояние глаза москита на Альфе Центавра. И всё это абсолютно
бесплатно. Благодаря религии. Как
— то вчера один из шофёров спросил:
— Что это там у вас за стоны в доме? С девочкой развлекаетесь?
Вот тогда я впервые и заметил тот вой. Я улыбнулся и подписал накладную:
— Наводки какие-нибудь.
— Вы что, строите систему ракетного слежения?
— Вы про электронику? Да нет, просто конец квартала; нужно подбить баланс.
— Ну, ну. — Он надвинул кепку на глаза. — Это хороший способ поистратить лишние деньжата.
Однако вой не был связан с наводками. Выло в стенах — возможно, трубы, или что там ещё
напичкано, — поэтому я пригласил своего двоюродного брата, водопроводчика, который пришёл,
выпил пару кружек пива и сказал, что это, скорее всего, ветер в вентиляционной системе. Я был рад
услышать такое объяснение. Мне совсем не хотелось вновь столкнуться с проявлениями
потустороннего мира. Я подарил брату хороший плеер, и он ушёл, пританцовывая под Пресли.
Тот, кто стучал в дверь, был настойчив, но я не ожидал никаких поставок до завтра. Оранжевый
коктейль в бокале пах, как шея очень дорогой девочки. Может, всё-таки «мазерати» цвета синей
полночи будет смотреться лучше?
Всё, чем был забит мой дом, я оценивал миллиона в полтора, но мне это посылалось бесплатно,
потому что я уже больше не был просто Себастьяном Ипсом — экспертом-метафизиком, а был я
Себастьян Ипс, директор Бюро Проверки Промышленных Товаров, и меня ждал покупатель в
аэропорту Сан-Франциско, готовый заплатить 50 % розничной стоимости за всё, что бы я ему ни
доставил к субботе, а в кармане куртки лежал билет на беспосадочный рейс на острова Веско,
замечательное место на Карибском море.
После моего последнего мистического видения я закрыл контору по предсказыванию будущего в
торговых рядах и продал предприятие по изгнанию духов. Я внезапно понял своё жизненное
предназначение, и в одно прекрасное мгновение всё переменилось.
Я лежал на заднем дворе, потягивая джин, купленный в дешёвом магазинчике, и размышлял об
изгнании духов, запланированном на полдень. Какой-то чудак, живший в районе аэропорта, заявлял,
что его дом заполнили духи щенков, некогда утопленных им по настоянию первой жены. В общем-то
я занимался собаками и раньше, но в этот раз меня несколько угнетало их количество. Он говорил,
что их там было около пятидесяти, а я потребовал с него по десять долларов за дюжину: тут надо
было держать ухо востро, так как народец в той части города — сплошное жульё. Как бы то ни было,
пока я лежал в саду, прислушиваясь к звукам природы.
Пересмешник, сидевший на ветке дерева в саду соседнего дома и изводивший меня, вдруг на
мгновение замолк, а потом начал издавать странные, искажённые звуки. Я вслушался и через пару
секунд смог различить слова. Сначала они звучали так, как-будто человек с оперированным горлом
пытается играть на губной гармошке, но я всё-таки разобрал их:
— Мира духов нет, — сказал он. — А черви ждут, чтобы сожрать твоё лицо.
Это я как раз и предполагал.
Если у вас восприимчивый ум, вы можете многое узнать у природы.
Вставая, я произвёл небольшой структурный анализ этого откровения. Было довольно странно, что
я узнал о несуществовании мира духов через мистическое видение, но, с другой стороны, откуда ещё
и узнать? Я видел много странных вещей, занимаясь изгнанием духов, но, честно говоря, те
истерические типы, что нанимали меня, были страннее всего. За долгие годы я устал изгонять духи
дядей Вилмутов из микроволновых печей и расшифровывать сатанинские послания, закодированные
в рекламе обуви.
Прежде чем я закончил вытряхивать травинки из волос, мне стало очевидно, что для человека, как
для физической сущности в материальном мире, единственное стоящее дело, единственное
рациональное и оправданное дело — прикоснуться к вещественной плоти жизни, разным товарам,
предметам, значащимся в многочисленных каталогах, — земным ВЕЩАМ. И тогда, возможно,
следующую зиму я смогу провести на Карибском море.
Это случилось месяца полтора назад. Теперь же мой дом был забит сверху донизу теми самыми
средствами спасения от духовной жизни, а кто-то всё ещё тарабанил во входную дверь.
Я поставил свой рамос и начал пробираться через аккуратные штабеля электронного богатства. По
стуку я определил, что это, скорее всего, старик разносчик газет, ветеран Вьетнама, он таскался по
району и раскидывал газеты вроде «Клейморз», а проблемы их количества его никогда не тревожили.
Раз или два я пугал его, пуская шум пропеллеров приближающегося вертолёта через наружные
громкоговорители и выкрикивая «Воздух! Воздух!».
К несчастью; это был не разносчик — это была Сюзанна Питковски, женщина, с которой я работал
лет десять назад, когда я ещё верил в правительство. Мы всё ещё встречались время от времени, и она
всё ещё повышала мою гормональную активность, если я смотрел на неё слишком долго, но к тому
времени я не виделся с ней уже несколько месяцев. А теперь Сюзанна пришла с ребёнком и просила
об услуге.
— Посидеть с ней недельку? — Я посмотрел вниз на девочку, которую она держала за руку. —
Неделю? Да я же не знаю ничего о детях. Я занят очень важным проектом. Ребёнок? Младенец! На
целую неделю?!
— Мне семь лет, — сказала малышка. — Я не младенец.
Судя по форме головы, это была девочка. У неё были круглые щёчки и держала она под локтем
какую-то тряпку, которая выглядела так, будто её кто-то долго жевал.
— Ты мне кое-что должен, Ипс, — сказала Сюзанна. — Моя машина стоила около двенадцати
тысяч, до того как ть съездил на ней в Денвер, а теперь…
— Ладно, ладно. Зачем вспоминать о плохом?
Выражение её лица, когда я подъехал к её дому без чехла и с облезшим, поцарапанным кузовом,
остаётся одним из самых мрачных моих воспоминаний. Но в тот раз я сделал большие деньги и смог
замять это: я купил ей неплохой подержанный форд, на который я сам бы не соблазнился.
— Когда ты вернул мою машину, она стоила ровно доллар восемьдесят пять центов — лучшее из
трёх предложений. А что это шумит у тебя?
— Сюзанна, — доверительно начал я. — Мне было видение.
Её брови приподнялись.
Я кивнул, стараясь не потерять серьёзности.
— Это случилось полтора месяца назад, мне открылось мое предназначение.
— Ипс, это что, очередная авантюра? Что ты там придумал в прошлый раз? Помнится, пытался
продать эквадорцам какие-то электронные штуковины, выдавая их за миноискатели.
Я проигнорировал её сарказм.
— Однажды я лежал во дворе, погрузившись в природу, и понял, что умру, как и все люди. Я
представил себя мёртвым, в деревянном гробу, а червяки… — я задохнулся от избытка чувств.
— Что это у тебя в руке, не рамос?
— Да, теперь мне уже лучше, только я понял, что Вселенная материальна и подчиняется законам
механики. Мы не души в вещественной плоти, мы сами вещественны.
Она посмотрела на меня пристально пару секунд, а потом сказала:
— Я вернусь через неделю. Ее вещи в этой сумке, там же телефонные номера, которые могут тебе
понадобиться.
— Я тихая, — сказала девочка. — В основном. А что это за странный шум, мама?
— Минуточку! Минуточку! — Я почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. — Я
провожу здесь важный религиозный ритуал. У меня куча дел. Я ожидаю кое-какие поставки.
— Пообещай мне, что не сядешь в тюрьму, пока я не вернусь. Чем у тебя так воняет? Что такое ты
здесь делаешь, Ипс?
— Я оцениваю товары, и всё. Я тестирую разные штуки, пишу кое-что и еще получаю за хранение
товара. Сюз, давай отложим оплату долгов, и, может быть, мы проведём эту зиму на Багамах, как
тебе?
— Я сказала, вернусь через неделю.
— Господи, Сюз, ты ограничиваешь мою свободу получать доходы от религии. Я не знаю, куда
положить девочку спать — вторая комната забита широкоэкранными телевизорами. И потом, эта
проблема с воем в стенах, — я надеялся, что проявляю свое отчаяние достаточно выразительно.
— Не говоря уже о вони, — вставила Сюзанна.
Малышка вертела в руках свою жалкую куклу.
— Что-то здесь непонятно пахнет, мама.
— Что это за ребёнок, который всё время называет тебя Мамой?
— Она — моя дочь.
— Меня, зовут Джоанна, — сказала малышка, вытягивая шею, чтобы заглянуть внутрь дома.
— Дочь? У тебя не было никакой дочери, когда мы с тобой в последний раз… ну, в последний раз.
— Мама меня удочерила, — сказала девочка.
— Ипс, это срочно, — сказала Сюзанна, — компания не успела принять во внимание, что я
новоиспечённая мать, и они отсылают меня на неделю, а то место, куда я еду, не для маленьких
детей.
— Опять доставляешь противовоздушные ракеты парагвайским партизанам?
— Не раздражайся, Ипс. Мы могли бы поехать вместе, как в старые времена, если бы ты не провёл
этот тест на плавучесть с их джипами.
— Это была шутка, я не думал, что они воспримут это так серьёзно.
— У парагвайской- полиции нет чувства юмора, Ипс. Они всё воспринимают серьёзно.
— Я понял это.
Малышка всё смотрела на меня, не отрываясь.
— Ты, по крайней мере, могла бы заранее позвонить, — добавил я.
— И дать тебе время удрать из города? — Теперь уже она пыталась заглянуть внутрь дома. — Что
происходит у тебя в доме, Ипс?
— Я даже не знаю, что дети едят. Или когда ложатся спать. Ты вправду думаешь, что я хороший
пример для маленького ребёнка? У меня есть куча серьёзных комплексов.
— Только тогда, когда это тебе на руку. — Сюзанна передала мне сумку девочки. — Телефонные
номера внутри. Семь дней — это не так уж много, если у тебя хорошая компания. Ипс, у тебя что-то
горит?
— Нет, это одна компьютерная штуковина из Индии. Когда нагревается, то воняет почище навоза.
Она закрыла глаза на мгновение и покачала головой. Затем крепко обняла Джоанну, чмокнула её
пару раз и уже от ворот помахал а нам обоим на прощание.
Я зашёл обратно в дом, но девочка задержалась на пороге.
— Что случилось?
— У тебя там внутри привидения, — пробормотала она.
— Уж поверь мне, никаких привидений вообще не существует. Это просто ветер гуляет по стенам,
или водосточные трубы гудят, или ещё что-нибудь, ничего страшного нет.
— Пахнет тоже странно.
— Ну что ж, можешь спать на крыльце, если хочешь.
— Нет, я войду.
— Хорошо. Только не споткнись о кабели.
— Боже, — сказала она. — Сколько же у вас здесь телевизоров? — Она стояла посреди комнаты,
медленно поворачиваясь. — Красиво, когда все они включены. А что это за штуки?
— Это компьютерные мониторы. Там, в другой комнате, телевизоры. А на кухне стоят стерео, это
вот генераторы сигналов, в углу — запасные усилители, ну и всякие другие штуки. Сам не знаю, что
это всё такое. Электроклавиатуры, синтезаторы, ритмомодули — они в моей комнате. Все они
одновременно включены, чтобы я мог определить дефектный товар. Ты любишь музыку? Слушаешь
мелодии из «Маппет шоу» или что? Если так, то у меня нет ничего такого.
— Я люблю «Роллинг Стоунз», — сказала она.
Я посмотрел на неё внимательно.
— Где ж тебя такую нашли?
— В Скрэптоне. В мусорном баке. Потом я жила в приютах. Можно мне каши? Я не съем много.
Она попросила меня прокрутить ей «Мону», пока она ела, и бормотала слова, уминая коробку
хлопьев, — девочка знала толк в хорошей музыке.
Ближе к концу песни она приостановилась, вслушалась и сказала:
— Странный звук.
— Да, у меня тут всё подключено вот к этой чёрной коробке, которая воняет коровьим навозом, и
уже несколько дней Что-то у ней не в порядке. Верно те, кто её смастерил, были порядочные
игнороиды.
— А что такое игнороиды? — Облачко хлопьев вылетело у неё изо рта.
— Нечто среднее между адвокатом и человеком.
Она кивнула головой. Формировать мировосприятие ребёнка — просто удовольствие.
— Давай я расскажу тебе об адвокатах, — предложил я. Она внимательно выслушала меня, а затем
я изложил всё, что думал о врачах и об извлечении прибыли из лечения больных. Я начал
подумывать, что мы сойдёмся. Пока малышка смотрела телевизор в соседней комнате, я решил,
что отсоединю вонеиспускательный модуль Джи-И-Ди. Джэнерал Электрозоидал Дайнэмикс была совместной
компанией Сан-Хосе и Нью-Дели, утверждавшей в своей брошюре, что её продукты создадут новый
стандарт для «полного умственнотелесного электрического ощущения
УЛЬТРАЭЛЕКТРОКОРТИКАЛЬНЫМ интегратором для всех приборов». Я посоветую им, чтобы нас
следующую модель они поставили очиститель воздуха.
Но выглядел он красиво — такой овальный, наподобие футбольного мяча с кучей блестящих
окаймляющих из нержавеющей стали, цветных индикаторов и тугих кнопок того рода, что медленно
вдавливаются внутрь, как будто что-то живое пытается до тебя оттуда добраться.
В руководстве Джи-И-Ди было множество восклицательных знаков, в глаза бросались выделенные
жирным шрифтом или курсивом слова, девушки в бикини радостно указывали на кнопки управления.
Утверждалось, что оно «наводит порядок в сложных электронных развязках», который в моём доме,
доверху набитом электроникой, был просто необходим. Из-за его отсутствия проблемой стало уже
вообще пробираться по комнатам. А мне предстояло отсортировать первоклассный товар от всего
прочего транзисторного хлама до моего отъезда из страны. «Электрозоидный Одоральный
Интегратор» звучало многообещающе. Поэтому, глянув на его цену в 2 999 долларов 95 центов, я
предложил Джи-И-Ди испытать его.
Я рассчитывал заготовить к концу недели какую-нибудь «рыбу» на одном из текст-процессоров и
заполнить пустые места результатами моих тестов каждого из товаров. Потом, прежде чем какая-
нибудь компания успеет выразить неудовольствие, я сбагрю ненужное своему клиенту в аэропорту и
несколькими часами позже буду отдыхать где-то в Карибском море на островах Веско. Религия
изменила мою жизнь.
…Я представлял себе зимний домик в Аризоне, цветущие холмы, полторы тысячи ватт «Роллинг
Стоунз», ревущих со всех сторон, и сексуальный голос модуля Мэшинекс/Мэйнлайн, спрашивающий:
«Тебе принести кофе сейчас, Себастьян, или после того, как я закажу для тебя гостиничный номер в
Афинах?»…
Инструкция к этой штуке была немного странной, полной опечаток и примечаний на хинди в
скобках. Вместо одной или двух сотен ватт она питалась от микроскопических 0,2 ватта. А
привычный интегрирующий процессор у неё заменяло нечто, называемое Вишнузоид-3.
Мне надо, было только подключить всё, инструкция подчёркивала «ВСЕ!», — к разъёмам, а
интегратор довершит остальное. Казалось, это стоит попробовать, тем более что у меня скопилось
около девяноста пяти различных стерео, компьютеров, телевизоров и микроволновых печей, ждущих
проверки.
Штуковина раскладывалась на восемь лепестков с полосками похожего на замазку вещества в
середине. Инструкция советовала подключить «ВСЕ!», я так и сделал. Выглядело слишком просто, но
кто я такой, чтобы спорить с лучшими умами Сан-Хосе и Нью-Дели, тем более что меня ждали
фешенебельные курорты «Милкус Рэкет Ризорт»? К несчастью, в доме воняло теперь, как в хлеву.
Пока девочка смотрела девяностодюймовый телевизор, я решил отключить Электрозоидный
Ультра-Кортикальный Испускатель Вони, но тут заметил с противоположной стороны от выключателя
маленькую наклейку, возвещавшую: «В начале работы механизм может испускать тепло и запахи.
Избегайте чрезмерно частого включения/выключения».
«Ну, и чёрт с ним», — подумал я. Я терпел кое-что похуже Вони.
Джоанна неслышно подошла ко мне.
— Я не хочу больше смотреть телевизор, — сказала она, комкая свою куклу в руках и уперевшись
взглядом мне в колени.
— Через десять минут будет повтор «Ози и Гарриет».
— Стены слишком шумят.
— Тогда пойди и поиграй на улице.
— Мне не разрешается играть в темноте.
— Правда? Я всегда играл по вечерам на улице, когда был Ребёнком. Лучшие свои игры я
проводил в темноте.
Она покосилась на меня, всё ещё вертя свою куклу.
— Мистер Ипс, а вы знаете какие-нибудь волшебные фокусы?
— Фокусы?
— Мама говорила, что вы знаете больше фокусов, чем кто-нибудь ещё. Вы мне не покажете?
— Ну, я, конечно, знаю кой-какие штучки, только это не волшебство. Просто ловкость рук. После
ужина я тебе что-нибудь покажу.
Её глаза засветились, она улыбнулась и сказала:
— О'кей! — Потом улыбка исчезла. — Мама говорила, что вы странные вещи едите.
— Говорила, да? Сегодня у нас на обед будет паштет. Это настоящее королевское блюдо. Я знал
одну королеву, которая ела паштет три раза в день.
— Вы что, правда знали королеву?
— Да, знавал, пять или шесть. Не близко, конечно.
Её глаза загорелись восхищением. Но потом…
— Мистер Ипс, — сказала она. — А макарон у вас нет? Я бы хотела макарон. Я много не съем.
— Макароны? Конечно, вообще-то многие королевы любят макароны.
Она достала свою курточку из сумки и сказала, что это её мантия. С царственным видом она
приступила к макаронам.
Не очень-то ловко прошли у меня фокусы после ужина. Когда с третьей попытки я всё же угадал
задуманную ею карту, она гуманно удивилась. Но когда Джоанна отвлеклась, я смог вытянуть
монетку из-за её уха. Правда, она впечатлялась гораздо больше, когда я ей её отдал. Вот и все
фокусы. Кроме того, всё в мире материально и подчиняется законам механики, и Джоанне не
принесло бы ничего хорошего, если бы она поверила в магию. Я не хотел бы, чтобы девочка
превратилась в одну из тех сдвинутых, что нанимают людей вроде меня для изгнания духов щенков.
Я рассчитывал повозиться ещё с оборудованием после того, как она ляжет спать, но комната,
забитая до потолка, с трубами, воющими в стенах, и провонявшая насквозь коровьим навозе ад,
слишком удручала. Я даже начал скучать по тем временам, когда мы с Сюз сидели и попивали белый
ром, наслаждаясь видом агентов парагвайской секретной полиции, гоняющихся друг за другом.
Я нашёл книгу старых фокусов в одном из шкафов и выудил оттуда парочку попроще, чтобы
показать их малышке завтра.
Спать я отправился, думая о теннисных кортах на Карибском море, но… не знаю, теперь уже они
не так манили, почему-то.
Под утро я проснулся от крика малышки и кинулся посмотреть, что случилось.
Она сидела в кровати, раскрасневшаяся, с широко открытыми глазами.
— Мне приснились чудовища, — сказала она. — Огромные червяки, живущие в стенах.
— Не переживай так, — сказал я, стараясь выглядеть поувереннее. — Каждому может присниться.
Всё это материально и подчиняется законам механики. Сны вызываются случайными возбуждениями
нейронов в мозгу. Твой мозг — как компьютер, если хлам не выкидывать время от времени, он
помешает тебе в самый неподходящий момент. Если сны не снятся тебе ночью, то видишь их днём
наяву.
— Правда? — Похоже, она заинтересовалась этим. Почему бы не дать ребёнку поинтересоваться
биохимией мозга?
— Правда. Однажды я три недели подряд пил одно лекарство, которое не даёт уснуть. После чего
ко мне в дверь постучала женщина с головой птицы и пыталась продать телефонную книгу, а когда я
сказал, что у меня уже есть одна, она чуть не выклевала мне глаза.
— Ух ты! — Она посмотрела на стену напротив кровати. — Вон там что-то пищало.
Я подошёл к стене и пару раз ударил по ней ногой.
— Заткнись там! — проорал я. — Так-то лучше.
— Спасибо, мистер Ипс.
Обычная вонь в доме, казалось, усилилась. Я зашёл в гостиную. Боже! Я оставил всё включённым
на ночь. «Мэшинекс/Мэйлайнеры» натяжно гудели в утреннем слабом свете, а Дюжины мониторов
светились разноцветными разводами. Теперь уже воняло, как на свиноферме.
Электрозоидный модуль был горячим до невозможности, и я подумал уже выключить его, но
угрожающая наклейка упредила Меня от этого.
«Фиг с ним, — подумал я. — Пусть сам себя кремирует. Будь, что будет».
И пошёл готовить девочке завтрак.
Оказалась, она против копчёных устриц и груш в бренди, поэтому я сделал ей тосты. Чтобы
развеселить её, я подсел к столу и начал перемешивать колоду карт. Она взглянула было на карты, а
потом вновь занялась тостом. Она явно не ожидала приятного сюрприза.
— Новые фокусы, — сказал я.
— М-м.
— Выбери карту.
Она взяла ближайшую.
— О'кей, засунь её куда-нибудь обратно.
Она засунула. Я сделал скрытное движение, чтобы её карта вышла наверх, но прокололся.
Это меня погубило. Я решил было упасть в припадке кашля на пол и заслужить её симпатию таким
образом, но девочка, наверное, сама не раз так делала. Ну что ж, двинемся дальше с фокусами.
Может, сработает, может, не сработает. Нет, не сработает. А может…
— Хорошо, — сказал я, раскинув карты веером возле ее тарелки. Это должна быть седьмая карта.
Я посчитал, а затем показал на седьмую. — Это она. Наверное.
Джоанна ещё несколько раз откусила от тоста, а затем потянулась и перевернула карту.
«Прощай, самоуважение», — подумал я.
Девочка прекратила жевать.
— Как ты это сделал? — сказала она ещё с полным ртом.
— Фокус такой. Давай ещё проверим. — Она выбрала карту и я тоже, потом перемешал колоду, и
обе наши карты легли рядышком.
— Ух ты! Это чудо!
— Нет, просто фокус, — я вспомнил, вроде, ещё один. — В этом, — сказал я, решив, что смогу
сжульничать ещё пару раз, пока мне везло, — я не очень уверен. Давай-ка вспомним как это делается.
Я перетасовал колоду. Незаметно взглянул на нижнюю карту, сделал маленький пасс рукой и
сказал:
— Загадай цвет: красный или чёрный?
— Красный.
— Черви или бубны?
— Мне нравятся бубны, — она сказала застенчиво. — Они похожи на бриллианты, которые носят
королевы.
Я разложил карты на столе.
— Скорей всего, ничего не получится, — сказал я. Но всё получилось: от двойки до туза, все
верхние тринадцать карт, были бубны по порядку. Я не надеялся больше чем на одну карту бубён.
— Ух ты!
— Выбери ещё. — Я был встревожен. Она выбрала, посмотрела на неё внимательно, а затем
положила обратно в колоду. На этот раз я перетасовал тысячу раз, снял шесть раз с разных сторон и
сказал:
— Это верхняя карта.
Это просто не могла быть верхняя карта.
Джоанна взяла карту за уголок и перевернула. Та самая. Девочка завизжала от восторга.
— Мистер Ипс! Это великолепно! Как у вас получается?
— Ты что, издеваешься надо мной? Это не может быть та карта, которую ты выбрала. — Но весь
вид Джоанны — слёзы чуть не брызнули у неё из глаз — показывал, что она не врала. — Ладно,
ладно. Должно быть, я способен на большее, чем думал.
— Но это, правда, карта, которую я выбрала.
— Да. Иди оденься. Может быть, позже мы ещё поделаем фокусы.
Так как на улице было сухо, я отправил её погулять во двор. Потом попытался заставить один из
«Мэшинекс/Мэйнлайнов» сделать что-нибудь, но сердце моё к этому не лежало. Экран выдавал мне
беспорядочные вспышки и сообщения об ошибке и перезагрузке. Если не поручать им рассчитывать
траектории ракет или след доядерных частиц, они просто сидят и дремлют.
Я всё думал о картах. К одиннадцати утра я решил, что малышка просто не желала огорчать меня,
говоря, что последний фокус получился, хотя это было и не так.
В одном из шкафов я нашёл шёлковый носовой платок и складные цветы, завалявшиеся здесь со
времён моего детства. Бумажные цветы были в довольно плохом состоянии, но они всё ещё
раскрывались, когда я вытаскивал их из рукава. Я подумал, что покажу букет Джоанне перед сном.
— Что вы делаете, мистер Ипс?
— Зачем ты ко мне подкралась?
— Я громко хлопнула дверью. Ещё подумала, вы будете ругать меня за это. Моя новая мама
ругает. Это что, ещё один фокус? Можно мне посмотреть, пожалуйста?
— Ну… ладно. Смотри — обычный платок.
— Похож на шёлковый.
— Да, да, это обычный шёлковый платок. Как у королев. В руках ничего, обычный королевский
платок. Скажи «Вуаля!».
— Вуаля! — взвизгнула она.
Я взмахнул платком, и цветы…
— О, мистер Ипс! — Она захлопала в ладоши.
Цветы ожили. Настоящие розы. Бледно-лиловые и тёмно-красные розы, которые пахли так же, как
одна пражанка, которую я знавал когда-то.
— Можно мне взять их насовсем? — Столько надежды было в её голосе. Я протянул ей цветы. — А
вы можете ещё что-нибудь достать из платка?
Я посмотрел в рукав. Цветы исчезли. Это всё. Больше фокусов с платком я не знаю.
— А что, если… — Она плотно сжала губы. — Может быть, вы просто попробуете? Может быть, у
вас получится достать оттуда куклу? Такую, с рыжими волосами.
Я положил платок на ладонь и залез под него себе в рукав. Что — то там лежало, но оно было
слишком мало для куклы… пока я не начал это вытаскивать.
Кукла была сантиметров сорок ростом, у неё были рыжие косички, сплетённые из ниточек, и
коротенькое в голубую и белую клетку платьице. Ситуация становилась всё страннее. Но источник
этой странности всё равно оставался материальным и подчинялся законам механики. Только ей я мог
полностью доверять. Может платок… или, может, рукав… Что бы там ни было, этому существовало
объяснение, материальное и подчиняющееся законам механики.
Джоанна прыгала на месте от радости.
— Мистер И-ипс! Мистер И-ипс!
— Мне нужно немного передохнуть, — выдавил я. — И выпить.
— Ну так достаньте из платка.
Я посмотрел на неё очень внимательно. Либо у этого ребёнка были связи с потусторонним миром,
либо у нас с ней была одна и та же галлюцинация. Я накрыл руку платком, и когда она провизжала
«вуаля» и хлопнула в ладоши, что-то холодное оказалось у меня на ладони. Это был тройной рамос
безупречного цвета. И безупречного вкуса.
— Можно мне «кока-колу», пожалуйста, мистер Ипс? Совсем маленькую чашечку.
До моих ушей донеслось какое-то бормотание, я понял, что — моё, и по телу побежали мурашки.
Я опять подержал платок над рукой, она сказала слово, и вот — кока-кола в литровой кружке.
— Подойдёт? — промычал я.
