Роберт МакКлоски
ЕЩЕ БОЛЕЕ
Перевел с английского Ю. Хазанов.
Рис. В. Трубковича.
учи послеполуденного солнца добрались до витрины кафе, принадлежащего
дядюшке Одиссею, и через нее проникли в небольшой зал, где сразу засверкали на металлической
облицовке знаменитого пончикового автомата.
Солнечные зайчики скакнули прямо в глаза самого хозяина, который удобно пристроился у себя за
прилавком и вел неторопливую беседу со своими постоянными посетителями — шерифом и судьей.
Дядюшка Одиссей поморгал глазами, прогнал солнечных зайчиков и подумал:
«Надо бы встать, выйти да опустить навес над витриной».
Но он не двинулся с места и подумал еще:
«А лучше всего приладить бы моторчик: нажал кнопку под прилавком, и пожалуйста — не надо
никуда ходить и дергать за веревку».
Потом он смачно зевнул и немного подвинулся на стуле, чтобы окончательно отогнать солнечных
зайчиков.
— Нажал кнопку, и всё, — повторил он вслух свою мысль, и сделал это так громко и неожиданно,
что перепугал судью и шерифа.
— Что нажать? — спросил Гомер. Он вытирал в это время прилавок.
— А? Чего? — встрепенулся дядюшка Одиссей. — Послушай, Гомер, будь хорошим мальчиком,
опусти, пожалуйста, тент.
— Хорошо, дядюшка Одиссей, — ответил Гомер, смахнул кусочки хлеба с прилавка в передник,
вышел за дверь и вытряхнул их на мостовую.
Он поглядел, как на них набросились голуби, а потом шагнул на тротуар и опустил тент над
витриной и входом в кафе.
— Спасибо, Гомер, — сказал дядюшка, когда племянник снова появился у прилавка.
— На полице урядок? — строго спросил его шериф. — То есть я хочу сказать… на улице порядок?
Никто не нарушает закона?
— Сюда направляется Далси Дунер, — сказал Гомер.
— Ох, — вздохнул судья, — опять этот самый несносный из горожан!
И все они уставились в окошко на самого несносного из горожан и увидели, что он остановился у
городского монумента. Шериф сверкнул глазами и насупился, когда Далси — в который уже раз! —
чиркнул спичкой о постамент, тщательно раскурил трубку и после этого швырнул горящую спичку в
самую фигуру на постаменте. Затем он направился к кафе, но по пути не поленился сделать
небольшой крюк, чтобы наподдать ногой куски хлеба и распугать голубей.
Бам! — грохнула дверь, пропустив в кафе Далси Дунера. Но ни шериф, ни судья — никто не
вздрогнул. Они уже знали, как Далей Дунер умеет хлопать дверями.
— Ну, как живешь-можешь, Далси? — спросил шериф, подозрительно оглядывая его с ног до
головы, словно ожидая в любую минуту нового подвоха.
— Все подозреваете меня в чем-то, да, шериф? — спросил Далси. — Вы самый подозрительный
тип в штате Огайо!
Возможно, последняя фраза и не совсем точно выражала то, что он хотел сказать, но, как бы то ни
было, слово не воробей: вылетит — не поймаешь.
— В свете нескольких неприятных инцидентов, имевших в своей основе действия некоего Далси
Дунера, — заявил судья в обычной своей торжественной манере, — я нахожу, что подозрения нашего
шерифа имеют веские основания и что…
— Добрый день, друзья! — раздался незнакомый голос.
Все повернулись к дверям и увидели, как через них протискивается какой-то совершенно
посторонний человек. В одной руке у него был чемоданчик, в другой — складной стул и трость.
— Добрый день, друзья мои! — повторил незнакомец. — Вы, несомненно, самые счастливые люди
на свете, а всего через минуту — да, всего через шестьдесят секунд, отнятых у вашего незаменимого
времени, — я сделаю вас еще более счастливыми и еще более благодарными за то, что я прибыл к вам
сюда со своим необыкновенным и сенсационным предложением!
После этих не совсем понятных слов незнакомец представился профессором В. О. Здухом.
— Профессор В. О. Здух, — твердил и твердил он, не переводя дыхания и успевая одновременно
сделать множество дел: закрыть за собой дверь, сдвинуть на лоб шляпу, расставить складной стул,
положить на него чемоданчик, прислонить трость, снять перчатки — и всё это, ни на минуту не
переставая мило улыбаться. — Вот здесь у меня, — продолжал он и похлопал по крышке чемодана, —
здесь у меня одно из чудес света! Да, друзья мои, — а ведь вы действительно мои друзья? — через
мгновение я продемонстрирую кое-что перед вашим изумленным взором и сделаю вам предложение,
приняв которое вы сможете изменить всю свою жизнь!.. Если, конечно, вы из тех людей, кто хочет
изменить всю свою жизнь! — добавил он, делая ударение на «хочет» и колотя перчатками по крышке
чемодана. — Я совершенно уверен, — снова заговорил он, — что вы именно из тех людей: людей
разумных и умных, отважных и важных, умелых и смелых, огромных и скромных…
— Да что это он несет? — сказал Дали Дунер, но остановить профессора В. О. Здуха оказалось не
так-то просто.
— …которые, — продолжал он, — не упустят случая сделаться обладателями удивительного
вещества, феноменального продукта…
— Да мы вовсе… — начал Далси, но вынужден был умолкнуть.
— …который, — как ни в чем не бывало продолжал профессор, — я считаю за честь предложить
вам…
Он перевел наконец дух и последовавшую затем драматическую паузу использовал для того, чтобы
открыть замки чемодана и откинуть его крышку.
— …предложить вам, — повторил профессор, — и который называется «Еще более»!
Все присутствующие увидели, что чемодан профессора забит какими-то яркими банками.
— Что… — начал дядюшка Одиссей, но профессор перебил его.
— Вот именно «что»! — воскликнул он. — Именно, дорогие мои друзья. Я читаю этот вопрос на
ваших приветливых лицах. «Что же такое, — написано на ваших лицах — это знаменитое „Еще более“
и как именно это феноменальное „Еще более“ может пригодиться лично для меня?» Минуточку
терпения! Шестьдесят секунд терпения — и я покажу и докажу вам, что это вещество делает чудеса!
Он вынул из чемодана банку и без малейшей паузы продолжал:
— Для демонстрации своего опыта я позволю себе использовать вот эти прелестные пончики…
Молодой человек, — обратился он к Гомеру, — будьте любезны, подвиньте сюда поднос, а вы,
джентльмены, — он поклонился, — не откажите в любезности взять по два пончика…
Гомер пододвинул поднос, все взяли по пончику в каждую руку, а профессор тем временем
провозгласил:
— Теперь, друзья мои, мы готовы. Начнем… Эй, сынок, ты забыл про меня — куда ты убираешь
пончики?!
И профессор молниеносно нанизал две штуки на кончик своей трости, а оттуда они перешли к
нему в руку.
Дядюшка Одиссей уже хотел спросить, а в чем же заключается сам опыт, но тут профессор громко
воскликнул:
— Итак! — и постучал тростью, прося безраздельного внимания. — Итак, продолжаем
демонстрацию опыта. Через одну минуту, нет, даже просто через шестьдесят секунд… Но сначала я
познакомлю вас поближе с моим волшебным продуктом.
Он повертел в пальцах банку, показал на пробку и объяснил, что ее нужно слегка повернуть вправо
или влево, и тогда открывается крошечное отверстие, через которое можно немедленно получить
означенный выше продукт.
Судья, шериф, дядюшка Одиссей, Гомер и Далей — все сдвинулись плотнее, окружили
профессора, не спуская глаз с его пальцев, поглаживающих крышку банки.
— Пока я продолжаю демонстрацию, — сказал профессор Гомеру, — будьте так любезны, молодой
человек, налейте всем по чашечке вашего ароматного кофе.
— Хм, — сказал дядюшка Одиссей, — одна чашка кофе стоит…
— Все берут в рот пончик из правой руки — скомандовал профессор. — Вкусно, не правда ли?..
Действительно вкусно, — заключил он, сжевав добрую половину своего пончика. — Но, — добавил
он, понизив голос, — но глядите внимательней… Я отворачиваю пробку и…
Профессор перевернул банку и раза два встряхнул ее над вторым пончиком. Потом снова поддел
пончик на кончик своей трости и поднес к носу каждого.
— А! Ну, что скажете? — воскликнул он. — Необыкновенно, не правда ли?! Да, да, мои друзья, вы
догадались: все дело в том, что знаменитое вещество под названием «Еще более» невидимо. Но этого
мало! Оно к тому же и не пахнет! Убедитесь сами. — И он снова обвел тростью с пончиком на конце
под носом у каждого. — Да, вы не можете его понюхать и вы не можете его увидеть!
И, в полном восторге от того, что это именно так, он потряс правой рукой, в которой была банка
со знаменитым веществом, и левой рукой, сжимавшей палку с пончиком на конце.
— Давайте же кофе, молодой человек! — крикнул он затем и быстро продолжал: — Итак, что мы
установили? Вещество «Еще более» абсолютно невидимо невооруженным глазом, его запах
неразличим для человеческого носа, оно кажется бесшумным… Сахару, сахару и сливок не забудьте,
молодой человек!.. Бесшумным, говорю я, для обыкновенного человеческого уха, его нельзя обонять
известными вам способами, нельзя обнаружить прикосновением… Вы хотите, конечно, спросить: а
зачем же нам вещество, которое нельзя увидеть, услышать, почувствовать, понюхать, наконец? Но
смотрите, смотрите как следует! Вот я брызгаю совсем немного этого вещества в свою чашку с кофе
— и моментально, да, друзья мои, мо-мен-тально — этот ароматный напиток делается ЕЩЕ БОЛЕЕ
ароматным! Понимаете? ЕЩЕ БОЛЕЕ! То же самое произойдет и с вашим изумительным кофе, и с
вашими прелестными пончиками. Они станут ЕЩЕ БОЛЕЕ изумительными, ЕЩЕ БОЛЕЕ прелестными!
С этими словами профессор В. О. Здух передал банку с удивительным содержимым сначала Далей,
а от него она попала к судье, потом к шерифу, потом к дядюшке Одиссею и, наконец, к Гомеру. И
каждый из них встряхивал ее над своей чашкой кофе и над своим вторым пончиком, потому что
первый они давно уже съели вслед за профессором.
И затем все стали пробовать на вкус и на запах, переглядываться, пробовать снова, кивать важно
головами, а профессор тем временем заговорил опять:
— Да, друзья мои, теперь вы убедились, что и кофе, и пончики стали еще более вкусными! Не
правда ли?
И все согласно кивали и с особым наслаждением пили кофе и ели пончики. Все, кроме Гомера.
Несколько раз он попробовал свой кофе и делал при этом такие гримасы, что смотреть было страшно.
В конце концов он сказал:
— А что, если я вообще не люблю кофе? Зачем…
— Зачем?! — закричал профессор. — Вы спрашиваете «зачем», молодой человек? Но вы спросите
лучше «куда» — и я отвечу вам: всюду! Да, всюду можно добавлять «Еще более». Оно заставит розу
пахнуть еще лучше, кудри — завиваться еще кудрявее, чудесную музыку — звучать еще чудеснее! Вы,
конечно, достаточно умны, друзья, чтобы понять неограниченные возможности этого вещества. И вот
оно здесь, перед вами, в удобной упаковке, отвечающей всем торговым требованиям. Вот оно перед
вами — оптом и в розницу… Одной банки вам будет достаточно на всю жизнь! Купите лишь одну
банку, и вы будете обеспечены этим чудо-веществом до конца своих дней! Не бойтесь, что оно
протухнет, прокиснет или потеряет свои свойства. Нет! Оно всегда и везде останется таким же и
сохранит свою силу… И вот это чудо вы можете приобрести за пустяковую цену — всего за пятьдесят
центов, за пять даймов, за полдоллара! Полдоллара — и вечно действующее вещество «Еще более»
можете считать своим! Не теряйте этой возможности, люди! Не теряйте, чтобы потом не пожалеть!..
Шериф первым «не потерял этой возможности» и вынул из кармана пятьдесят центов.
За ним стали обладателями драгоценных банок судья и дядюшка Одиссей. Даже Далси взял
взаймы у судьи полдоллара и купил одну банку.
Профессор уже собирался захлопнуть крышку чемодана, когда Гомер вдруг сказал:
— А мы в школе проходили, что если…
Но профессор, видно, уже устал от разговоров. Он быстро всучил Гомеру банку без всяких денег,
еще быстрей захлопнул чемодан, повесил трость на руку, натянул перчатки, поправил шляпу — и
исчез за дверью.
— Ну, я пошел, — первым нарушил молчание Далси. — Попробую дома эту штуку.
— Я поже тойду, — сказал шериф, — то есть, я тоже пойду.
— До свиданья, Одиссей, сегодня неплохой денек, — сказал судья. Он всегда бывал вежлив.
— Да, да, — рассеянно ответил дядюшка Одиссей, который в это время выбирал два пончика.
Оставшись вдвоем с Гомером, дядюшка Одиссей положил пончики на два разных блюдца и на
один из пончиков основательно побрызгал «Еще более». Затем он откусил от одного, от другого,
снова от первого, опять от второго. Потом он помял подбородок, почесал в затылке, подозвал Гомера,
и они стали пробовать вдвоем.
— Нет, будь я проклят! — сказал наконец дядюшка Одиссей.
— А знаете, — заметил Гомер, — сегодня никто не платил за кофе и за пончики.
— Будь я проклят, — повторил дядюшка Одиссей, — еще более!..
На следующий день, когда дядюшка Одиссей, как обычно, подремывал за своим прилавком,
отворилась дверь, и вошел судья.
— Послушай, судья, — сказал ему дядюшка Одиссей, еле ворочая языком. — Ты что-нибудь
замечаешь во мне?
Судья внимательно оглядел дядюшку Одиссея и потом сказал:
— Я замечаю повышенную сонливость.
— Вот-вот, — сказал дядюшка Одиссей и зевнул, — то же говорит и моя жена. Говорит, я всегда
был ленивым, а теперь стал еще более… Только это неверно, судья. Просто я не выспался. Дело в том,
что я насыпал это «Еще более» на мой матрас, чтобы он стал еще более мягким…
— Ну, и помогло? — спросил судья.
— Помочь-то помогло, да несколько капель попало, видно, на ту пружину, что скрипела громче
всех… Ну, и она стала еще более скрипучей! Глаз не мог сомкнуть всю ночь… Привет, шериф!
Да, сам шериф, возбужденный и раскрасневшийся, входил в кафе.
— Джентльмены, — сказал судья торжественно. — Я хочу сделать заявление. Боюсь, что и во мне
происходят какие-то серьезные изменения, внутренние, а также внешние. Я такой, как всегда, и в то
же время какой-то не такой. Я чувствую в себе что-то этакое… И еще более…
А шериф печально добавил:
— Почу хризнаться, воследнее премя я путаю слова и састо чам не догу могадаться, что я сакое
тказал.
— Да, тут что-то не так, — мрачно заметил дядюшка Одиссей. — Спросим-ка у Далси. Он тоже
был с нами.
На счастье, Далси пересекал городскую площадь, шагая прямо по газону. Он споткнулся о столбик
с вывеской «По газонам не ходить!», чертыхнулся, выдернул столбик из земли и швырнул его прямо в
монумент. Потом зацепил ногой мусорную урну и уж только после этого направился в сторону кафе.
— Он такой же, как всегда, и еще более, — сказал дядюшка Одиссей. — Наверно, весь день
поливал себя этим веществом.
А судья и шериф закивали головами.
Бам! — грохнула дверь, пропустив в кафе Далси Дунера.
Гомер и его друг Фредди были тут же и с любопытством смотрели на еще более сонного дядюшку
Одиссея, еще более важного судью, еще более подозрительного шерифа и на еще более несносного
горожанина Далси Дунера.
— А как себя чувствуешь ты, Гомер? — спросил дядюшка Одиссей.
— Очень хорошо, — ответил Гомер. — А вот у вас ужасно сонный вид. Вы заболели?
— Что ты сделал со своей банкой этого «Еще более»? — спросил дядюшка Одиссей, с трудом
отгоняя сон.
— A-а, с этим? — сказал Гомер. — Мы с Фредди побрызгали как следует радиоприемник, чтобы
слышимость была лучше. Вроде немного помогло, но зато стало больше помех и избирательность
хуже. Тогда мы взяли отвертку и вскрыли эту банку с «Еще более».
— Ну? — спросили все.
— Ну, и вот, — сказал Гомер.
— Она была пустая, — сказал его друг Фредди.
— Вещество невидимое, — напомнил судья.
— Она пустая была! — повторил Фредди с вызовом.
— Пустее пустого, — сказал Гомер. — И еще более!
— Выходит, нас окунули то есть обманули! — закричал шериф. — Это и ребенку ясно!
— Наше богатейшее воображение, — сказал судья, — увело нас немного в сторону.
— Профессор здорово облапошил нас, — произнес дядюшка Одиссей несколько более оживленно.
— Вот, судья, возьмите, — сказал Далси, вручая ему свою банку с «Еще более». — Теперь мы в
расчете, и я больше не должен вам пятьдесят центов.
— Угощайтесь пончиками, ребята, — ласково предложил всем дядюшка Одиссей.
Обычно он это делал, прежде чем попросить о чем-нибудь.
— Ребята, — сказал он потом. — Главное, смотрите, чтобы не узнал дедушка Геркулес. А то нам
житья не будет.
Гомер немного помедлил, но не очень долго, и, как только он и Фредди запаслись пончиками,
Гомер сказал:
— Он уже знает.
— Что?! — вскричали шериф и дядюшка Одиссей.
— Ага. Когда мы приделали обратно крышку, я подумал, что лучше отдать банку дедушке
Геркулесу. Он ведь любит все новое.
— Ну, и что сказал этот карый стозел… то есть, старый козел? — спросил шериф.
— Он сказал… постойте… он сказал… я только не знаю… Можно все говорить?
— Всю правду, одну только правду, — торжественно произнес судья.
— Ну, так вот, он сказал, — продолжал Гомер, — что первый раз в жизни видит таких балбесов…
Мало им своей пустоты, так они еще в банках покупают… Я правильно передал, Фредди?..
