Марен не такая, как всегда
В тот день, когда они посетили дом и музей Андерсена, они легли спать пораньше, потому что на
другое утро им предстояло ехать дальше. Легли все, вернее, почти все.
Мортен, Мина, Милли, Мона, Мадс, Марта и Мартин, папа, мама и бабушка легли, но про Марен
этого сказать было нельзя. Вернее, сначала она сидела в кровати и рассматривала свою книгу, потом
написала письмо девочке, с которой училась в одном классе в Тириллтопене, а когда кончила писать,
почувствовала, что сна у неё нет ни в одном глазу. Тогда она встала и вышла в ванную комнату, там
она оделась и спустилась вниз. Ей захотелось купить лимонаду, или, как тут говорили, содовой, сесть
где-нибудь и смотреть на окружающих.
Внизу в большой гостиной было много людей, которые ещё не собирались ложиться спать, среди
них многие пришли в одиночку, поэтому никто не обратил внимания на то, что Марен была одна.
Может, сегодня вечером кто-нибудь будет петь? Марен нравилось вечернее пение на туристических
базах, особенно когда пели хором. Но тут, по-видимому, никто петь не собирался. Все, как и сама
Марен, писали письма или открытки, некоторые читали. Пришли трое ребят с гитарами и начали
едва слышно на них наигрывать, они то тихонько пели, то беседовали о чём-то, то просто перебирали
струны.
Марен удобно устроилась на стуле и слушала. Как раз сейчас ей особенно нравилось, что она
сидит тут одна, а её братья и сёстры спят. Иногда неплохо побыть одной. Как будто она в одиночестве
совершает кругосветное путешествие. Она встала, чтобы купить открытку. С открыткой можно
сделать вид, будто она кому-то пишет. Можно было написать Хюльде и Хенрику или кому-нибудь из
подружек, с которыми она вместе училась. В киоске она нашла открытку с видом на домик Андерсена
в Оденсе. Не успела она вернуться на своё место, как один из мальчиков встал рядом с ней,
посмотрел на её открытку и просиял:
– Ханс Кристиан Андерсен!
– Yes, – ответила Марен, она сразу поняла, что мальчик англичанин или по крайней мере говорит
по-английски.
– Do you speak English? – спросил мальчик.
– Yes, – ответила Марен, и тут же ей показалось, что глупо всё время говорить только «yes»,
поэтому она набралась храбрости и спросила:
– Do you come from England? – То есть: «Ты приехал из Англии?»
Мальчик кивнул и сказал:
– Yes, I do.
Тогда Марен пришлось сказать, откуда приехала она. Так они разговорились, и, хотя Марен не
очень хорошо говорила по-английски, оба прекрасно понимали друг друга.
Они вернулись в гостиную и сели к тому столику, за которым раньше сидела Марен, вскоре к ним
подошли ребята с гитарами. Марен не успела опомниться, как вокруг неё собралось уже человек
десять, все говорили, каждый на своём языке, но по их лицам было видно, что они рады этой встрече.
Наверное, не только Марен казалось, что она путешествует одна в целом мире. Некоторые пели,
другие рассказывали, куда они направляются.
Мальчик, который первым заговорил с Марен, сказал, что его зовут Джордж, что он объехал почти
всю Европу, но никогда не был в Норвегии и непременно посетит её в следующий раз.
Через некоторое время кто-то предложил пойти всем в парк – ночь была тёплая и красивая. Они
танцевали на траве, беседовали друг с другом, смеялись и рассердились, когда пробило одиннадцать
часов – в одиннадцать двери базы закрывались, и все должны были соблюдать тишину. Иначе и быть
не могло: здесь собралось много людей, и кому-нибудь предстояло встать очень рано. Марен
рассказала Джорджу о своей большой семье и о том, что они завтра уезжают. Джордж огорчился, он
надеялся, что завтрашний день они проведут вместе, но кое о чём они успели на завтра договориться.
Рано утром маме пришлось будить старших детей. Младшие, как правило, всегда просыпались
сами. Обычно тяжелее всех вставала Марен, но в тот день она вскочила одной из первых. Она
проснулась за час до того, как мама начала их будить. Мама ещё только потягивалась и поглядывала
на часы, а Марен уже была одета.
– Я хочу немного прогуляться, – шепнула она маме и выбежала из комнаты.
Ей было интересно, проснулись ли другие обитатели базы. Да, многие уже встали. Когда Марен
спустилась вниз, английский мальчик уже её поджидал. Он даже успел сбегать за булочками и на
своём примусе приготовить чай. Марен помогла ему вынести всё в парк. Ей было любопытно,
найдётся ли у них и сегодня тема для разговора – казалось, что вчера они уже обо всём поговорили.
Конечно, им нашлось о чём поговорить, но следовало торопиться, чтобы успеть сказать всё до
отъезда Марен.
Спустилась позавтракать и семья Марен. Потом все снова поднялись наверх, чтобы уложить вещи.
Вскоре они были готовы к отъезду.
– Между прочим, а где Марен? – спросила мама. – Её вещи пришлось уложить мне. Мона и Милли,
сбегайте в парк, может, она там. Нам надо выехать из города, пока на дорогах мало машин.
Мона и Милли побежали в парк искать Марен. Они обежали все дорожки, но Марен нигде не было.
– Давай поищем её на детской площадке, – предложила Мона. Там на площадке были хорошие
качели, и Мона надеялась, что они с Милли успеют немного покачаться.
– Но сначала мы поищем Марен, – строго сказала Милли.
С этим Мона согласилась.
На площадке они в изумлении остановились: на качелях сидела Марен и вместе с каким-то
большим мальчиком. Они качались медленно, разговаривали и смеялись, и Марен была совсем не
такая, как обычно. Милли хотела подбежать к ней, но Мона остановила её:
– Не пугай её, Милли, видишь, она влюбилась. Когда человек влюбляется, он становится не таким,
как всегда. Мне это сказала одна девочка из моего класса, у которой есть старшая сестра, да я и сама
это знаю, потому что была влюблена, только никому об этом не говори.
– Что же нам делать? – Милли растерялась.
– Притворимся, что не видим их, и покатаемся на маленькой карусели. Пусть Марен сама нас
увидит и вспомнит, что нам пора ехать.
Но когда Марен увидела их, она подбежала к ним и сказала:
– Пожалуйста, попросите папу подождать с отъездом. Всего один час! Мы ещё не обо всём
поговорили, и, наверное, не увидим друг друга до следующего лета.
– Хорошо, – серьёзно сказала Мона.
Вскоре она прибежала обратно:
– Не волнуйся, всё в порядке. Мы выедем из города и будем ждать тебя. А папа приедет за тобой
через два часа.
– Молодчина, Мона! – обрадовалась Марен, и Мона подумала, что раньше Марен никогда её так не
называла.
Все сели на велосипеды и успели выехать из города, пока движение не было ещё большое. За
городом папа сказал:
– Вы тут отдохните, а я возьму велосипед Мартина и съезжу за Марен.
Вы помните, конечно, что к папиному велосипеду была прицеплена коляска с ипподрома и
освободить его было бы не так просто.
– Марен полезно немного отдохнуть от нас, – сказала мама.
– Она, верно, кого-то встретила там, на базе, – решила бабушка. – Так же, как я встретила Розу.
Общение с новыми людьми всегда приятно.
Когда папа и Марен приехали из города, Марен немного побаивалась, что её начнут
расспрашивать, с кем она познакомилась на базе, но мама велела детям оставить Марен в покое, она
только сказала:
– Я рада, что ты там познакомилась с новыми ребятами, Марен. Жаль, что мы их не видели.
– Может быть, Джордж приедет к нам в гости будущим летом, – сказала Марен.
– Прекрасно! – обрадовался папа. – Следующая остановка Копенгаген! Нас ждёт переправа на
пароме. Сейчас мы находимся на острове Фюн, а Копенгаген – на острове Зеландия.
– Значит, по дороге у нас будет передышка, – сказала мама.
– Но до парома ещё надо доехать, – заметил папа.
Они ехали и смотрели по сторонам. Впрочем, не все. Глаза Мадса были устремлены только на
дорогу, он ничего не видел вокруг и был погружён в раздумья. Мадс пытался вспомнить, с какой ноги
он встал сегодня утром, когда проснулся. Его желание разобраться в этом можно было понять, потому
что, как только он встал, всё пошло шиворот-навыворот. Он на всех огрызался, и потому у всех
испортилось настроение. Они ехали по шоссе, и плохое настроение Мадса, казалось, было приклеено
у всех на спинах, как номера у велосипедистов во время соревнований, – все, кроме Марен, ехали с
мрачными лицами.
– Ты сегодня встал не с той ноги, – сказала Мадсу бабушка.
Поэтому он теперь и пытался припомнить, с какой ноги встал, ведь он мог встать с той же ноги и
завтра, тогда и завтрашний день пойдёт насмарку.
– А какая нога не та, правая или левая? – спросил он у бабушки.
Но бабушка только покачала головой и сказала, что бывает по-разному и потому точно она сказать
не может.
Мадс хмуро крутил педали. Все остальные тоже крутили педали и молчали. Погода была серая и
холодная, и каждый был погружён в свои мысли.
Днём они увидели невдалеке ветряную мельницу. За время своего путешествия они видели много
таких мельниц, но эта стояла совсем близко от дороги. Может, они могли бы сделать возле неё
привал?
– Давайте передохнём здесь, – предложил папа. – Думаю, и перекусить было бы неплохо.
– Как скажешь, – сказала мама. – Я бы в такую погоду вообще дома сидела, но, если вам так не
терпится ехать, поедем дальше.
– Я никого ни к чему не принуждаю. Не хотите здесь останавливаться, не будем.
– Как это не хотим? – сказала мама. – Вечно ты споришь!
– Я спорю? – Папа весь ощетинился. – Здесь спорит кто угодно, только не я!
– Лучше бы мы сейчас были в домике в лесу, а не здесь, – заметила Мона. – Там мы никогда не
сердимся друг на друга.
– Я уже соскучилась по своей комнатке, – сказала бабушка.
– А по Самоварной Трубе! – подхватила Милли.
– А по бабушкиным курам! – сказал Мортен.
– Перестаньте! – воскликнула Марен. – Мы путешествуем за границей, стыдно ныть и тосковать по
дому.
– А вдруг нас услышат датчанские люди! – Мортен даже испугался.
– Не датчанские люди, а просто датчане, – поправила его Мона.
– Пусть говорит, как хочет, Мона. Не считай себя самой умной, – сказала Милли.
Мадс молча их слушал. Голоса у них были недобрые. Надо что-то придумать, решил Мадс, надо
спасать положение. И он придумал, потому что лицо у него сразу подобрело.
– Остановимся поближе к этой мельнице, ведь мы никогда не видели мельницу вблизи. Едемте
скорее! – позвал он.
При этих словах все как будто проснулись и быстро покатили к ветряной мельнице. Мадс намного
опередил остальных. Он точно знал, что должен делать. Он проберётся внутрь в мельницу! Там он,
конечно, увидит мельника и спросит, нет ли у него на мельнице кровати. Тогда он попросит
разрешения прилечь на минутку на его кровать. Ляжет и тут же встанет. Но уж на этот раз он встанет
с той ноги, с какой нужно. Если он ошибётся, он сразу поймёт это, снова ляжет и встанет уже с
другой ноги.
Но дверь на мельницу оказалась заперта, мельник не жил здесь, потому что мельница не работала
уже много лет. Ей оставалось только стоять и служить напоминанием людям о том, что когда-то на
ней мололи зерно, а также быть украшением пейзажа, с этой ролью она справлялась особенно
хорошо. Мельница была такая красивая со своими большими крыльями! Мадс огляделся. Невдалеке
росли кусты и деревья. Наверное, вместо кровати можно лечь и там, пока сюда не приехали все
остальные.
Ни папа с мамой, ни бабушка с детьми даже не заметили отсутствия Мадса. Они с интересом
разглядывали мельницу. Бабушка села, прислонилась к ней спиной и заметила, что такие старые
строения понимают гораздо больше, чем новые.
Младшие дети бегали вокруг мельницы, Мартин достал альбом для рисования, чтобы запечатлеть
мельницу во всех ракурсах, Марен просто сидела и мечтала. А Марта сочиняла рассказ о ветряной
мельнице.
Мама сварила на примусе кофе и какао. Папа нарезал хлеб и поглядел на мельницу.
Тем временем Мадс лежал в кустах и следил за всеми, но скоро глаза у него закрылись сами-
собой, и он крепко заснул. Наверное, он спал довольно долго, потому что его вдруг хватились. Папа,
мама, бабушка и дети звали его и бегали вокруг мельницы. Папа вбежал в кусты, крича во весь голос:
– Мадс!
Мадс вскочил, но при виде папиного лица тут же лёг. Опять он встал не с той ноги! Лицо у папы
было сердитое – и не удивительно, ведь он испугался, увидев вскочившего рядом с ним сына. Но
когда Мадс снова лёг, папа испугался ещё больше. Правда, Мадс быстро встал, стараясь не перепутать
ноги. Теперь на лице у папы было написано облегчение, и Мадс поспешил сказать:
– На этот раз, папа, я, по-моему, встал с той ноги.
Папа взял его за руку, и они вернулись к остальным.
– Мадс заговаривается, – шепнул он маме. – Садись, пожалуйста! – Он усадил Мадса, дал ему
бутерброд и чашку какао, бабушка села рядом. Все дети смотрели на брата, и Мадс ласково им
улыбнулся. Тогда они отошли в сторонку и переглянулись.
– Мадс заболел, и очень серьёзно, – сказала Милли. – Он смотрит на нас и улыбается.
– Как будто это вовсе не мы, – сказала Мона.
– Наверное, он нас не узнал, – решила Мина.
– Той ногой оказалась левая, – сказал Мадс бабушке.
– Странно, а у меня правильной ногой бывает то одна, то другая – иногда они словно меняются
местами, тогда я стараюсь встать сразу на обе, и всё бывает в порядке, – сказала ему бабушка. – Не
думай больше об этом, про ногу я говорила только потому, что ты с утра был не в духе. На тебя это не
похоже, но ничего, бывает. Беги сейчас к детям и подразни их немного, а то они думают, что ты
заболел.
Мадс быстро покончил с едой и на руках подошёл к остальным детям, при этом он, по
обыкновению, строил им рожи, и тогда все сразу поняли, что он здоров. Как ни странно, но и они
тоже почувствовали себя значительно лучше. Теперь уже никто из детей не тосковал по домику в
лесу. Нет, сейчас им больше всего хотелось поскорее увидеть Копенгаген.
– Копенгаген – это столица Дании, – сказала Мона и гордо посмотрела на Милли.
Но Милли тоже кое-что знала.
– И там есть парк Тиволи, – гордо сказала она. – И он гораздо больше того, который у нас в Осло!
– А многие дома украшены росписью и скульптурами, – сказала Марта.
– А сколько там автомобилей! – воскликнул Мортен. – И датчанских людей!
– И датских детей! – назидательно сказала Мина. – И датских собак, и датских кошек.
– Поживём – увидим, – сказал папа.
