На пароме в Данию
На другой день они встали пораньше и покатили дальше в небольшой городок. Оттуда на пароме
переплыли в другой город и долго-долго ехали на велосипедах до третьего города, откуда паромом
можно было уже добраться до Дании. Они поднялись на борт, и велосипеды вместе с коляской тоже
подняли на борт. Плыть предстояло всю ночь – паром прибывал в Данию утром. Иногда ночи
проходят быстро, иногда тянутся бесконечно долго, но ночь на пароме оказалась из всех самой
долгой. Во-первых, на море был ветер. Не слабый приятный ветерок, а сильный ветрище, который с
остервенением бросался на волны, и с каждым его порывом волны вздымались всё выше и выше. Они
стеной становились на пути у парома.
Неожиданно нос парома взлетел вверх, подхваченный огромной волной. Папа, мама, бабушка и
дети лежали в своих спальных мешках на корме.
– Кажется, наше судно вот-вот взлетит, – сказала бабушка.
Она боялась залезть в свой спальный мешок, сна у неё не было ни в одном глазу. Она сидела,
засунув в мешок ноги, и следила за паромом, ветром и волнами.
– Не бойся, сейчас нос снова опустится, – успокоил её папа.
И верно, нос опустился, зато теперь волны подбросили вверх корму. Сказать, что паром тихо и
мирно скользил по морской глади, было бы большим преувеличением. Паром разрубал волны, то
взлетая вверх, то ныряя вниз, то дрожа мелкой дрожью, а потом, внезапно замерев, останавливался на
месте как вкопанный.
– Моему животу не нравится прыгать то вверх, то вниз, – сказала Мона.
– А ты представь, что качаешься в парке на качелях, и забудь о волнах. Вот увидишь, это
поможет, – посоветовал ей папа.
Мортен спал. Мина тоже. Но всем остальным было не до сна.
– Может, нам лучше представить себе, что мы лежим в большой колыбели, – предложила мама.
– Правильно, – согласился папа. – Я буду качать вас и петь вам колыбельную. Сладко спят мои
троллята, руме-луме-лом. Непослушные ребята, руме-луме-лом. Ходят волны, как слоны, небывалой
вышины, руме-луме-лом.
Папа спел эту колыбельную, потом повторил её ещё и ещё. Дети заснули, мама заснула, заснул и
сам папа, убаюканный собственным пением. А вот бабушке всё ещё не спалось. Она сидела, пока у неё
не заболела спина, но лечь так и не решилась. Ведь кто-то должен быть начеку. А вдруг все на борту
заснули? И даже рулевой? Нет, только не в такую бурю! Бабушка вытащила ноги из спального мешка
и встала. Это оказалось не так-то просто, потому что судно то падало в морскую пучину, то снова
выныривало и всё время переваливалось с боку на бок. Но бабушка ухватилась за торчащий в
переборке крюк, подтянулась и встала. Некоторое время она покачивалась, стараясь обрести
равновесие. В конце концов кое-как ей это удалось. Однако как уследишь за порядком на судне, если
сама едва держишься на ногах? И тут бабушка вспомнила, что все моряки ходят вразвалку, широко
расставляя ноги, и что это называется матросской походкой. Бабушка широко расставила ноги и
попробовала постоять, ни за что не держась. И ей это удалось! Прежде всего ей захотелось подойти к
поручням и посмотреть на волны. При виде волн у неё перехватило дыхание, ей показалось, что море
сейчас её поглотит. Она не на шутку испугалась, но, постояв у поручней ещё немного, она уже не
могла оторвать глаз от моря.
– Волны похожи на горные вершины, а их гребешки как будто смеются, – сказала себе бабушка. К
горам она привыкла с детства, и страха перед ними не испытывала.
Однако теперь ей предстояло пойти и проверить, на месте ли рулевой. И бабушка заковыляла
дальше. Она пыталась идти матросской походкой, но качка была нешуточная. Бабушку швыряло то на
одну переборку, то на другую, пока она не добралась до капитанского мостика. Подняться на него
она не смогла, слишком крутой был подъём, но и с палубы ей было хорошо видно штурвального. Он
уверенно смотрел вперёд, и глаза у него ни капельки не слипались. Если бы ей удалось пройти ещё
немного, он был бы виден ей ещё лучше, а главное, не нужно было бы так сильно задирать голову. И
бабушка заковыляла дальше. Неожиданно человек за штурвалом зевнул. Бабушка заволновалась. Что
сделать, чтобы он не заснул прямо сейчас? Похоже, палуба ещё сильнее заходила у неё под ногами, и,
если бы бабушке захотелось станцевать перед вахтенным польку, ей бы вряд ли это удалось. Бабушка
всё-таки попробовала сделать два па, и это так увлекло её, что она совершенно забыла следить за
волнами.
А волны вели себя самым необъяснимым образом. Несмотря на сильный ветер, одни из них были
огромные, а другие – совсем маленькие. Как раз когда бабушка перешла к третьему па своего танца,
налетела огромная волна. Нос парома взмыл вверх. Однако волне этого было мало. На палубу
обрушились потоки воды и пены. Всё произошло так быстро, что бабушка и охнуть не успела, как
оказалась сбитой с ног мощным водяным потоком. Она, широко раскрыв рот, с трудом ловила воздух.
Плыть ей пришлось недолго, на пути оказалась бухта каната, и бабушка смогла за неё ухватиться.
Она сидела обессиленная, как вдруг почувствовала, что чьи-то сильные руки подхватили её и понесли
с палубы, подняли по трапу и уложили в постель. Бабушка не помнила, чтобы когда-либо в жизни ей
было так хорошо. Только теперь она поняла, что очень устала. Спасители принесли ей всевозможные
мази и пластырь, один из них говорил только по-датски. Казалось, что его речь – это телега и в её
колёса кто-то вставляет палки, оставалось только удивляться, что он, несмотря на это, так много
говорит. Потом бабушка заснула, разговорчивый датчанин куда-то исчез, и тот, кто принёс пластырь,
тоже, а судно, равномерно покачиваясь, шло в Данию с бабушкой на борту.
Утром, когда бабушка проснулась, всё было тихо. Бабушка немного удивилась, обнаружив себя в
незнакомой постели, но продолжала лежать, сладко потягиваясь. Так она нежилась, пока не услыхала
отчаянный крик:
– Человек за бортом, старая женщина свалилась за борт!
Голос принадлежал папе, и, судя по голосу, папа был очень взволнован.
– Бабушка упала за борт! – крикнул детский голос, который явно принадлежал Мортену.
Потом хором закричали уже все дети.
Бабушка поторопилась встать. Она выглянула из двери каюты и крикнула, как могла, громко:
– Я только что встала! Вовсе я не падала за борт!
Увидев бабушку, все удивились, потому что выглядела она необычно: ссадины и царапины у неё
на лице были заклеены пластырем.
– Чем это ты занималась всю ночь? – спросил у неё папа.
– Я? Я следила, чтобы паром не сбился с курса, – ответила бабушка.
– Дания уже перед нами, – сказал папа. – И, признаюсь, я с нетерпением жду, когда мы снова
окажемся на берегу.
Они все собрались у поручней и следили, как паром подходит к датскому городу.
– Уже совсем скоро мы окажемся за границей, – сказала бабушка.
Её это очень волновало.
– А по-моему, в этих людях нет ничего заграничного, – сказала Мона.
На пристани в ожидании парома собралась целая толпа.
– Но всё-таки они иностранцы, – сказала Милли. – Самые настоящие иностранцы. Ты только
послушай, как они говорят.
– Когда они говорят, у них в горле что-то булькает, – объяснила бабушка.
Все притихли и прислушались, и нашли, что бабушка совершенно права. В горле у этих людей что-
то булькало, скрипело и скрежетало. Неожиданно послышалась барабанная дробь и заиграла музыка.
Это на пристани играл духовой оркестр. Музыканты не жалели сил.
– Ну как, бабушка? – спросил папа. – Видишь, Дания встречает тебя с оркестром?
Бабушка даже смутилась. Конечно, папа шутил, оркестр встречал вовсе не бабушку. Он играл для
всех. Не мог же папа написать им, что одна старая норвежская женщина приедет сегодня в Данию
первый раз в жизни? Нет, такой глупости папа никогда бы не сделал. Однако, когда бабушка подняла
глаза, ей вдруг показалось, что все действительно смотрят на неё. Люди кричали и под музыку
размахивали шляпами. Бабушка тоже подняла руку, чтобы махнуть им в ответ, но, когда все
посмотрели на неё с удивлением, она опустила руку и сделала вид, что смотрит в сторону.
А вот детей нисколько не интересовало, для них или нет играет духовой оркестр, им просто
понравилось, что их встретили с музыкой, и они с нетерпением ждали, когда смогут сойти на берег.
Наконец с парома спустили сходни, но сойти на пристань было ещё нельзя, первым должен был
спуститься какой-то человек, и он должен был идти совершенно один. Это был невысокий старик, и,
когда он показался на сходнях, оркестр заиграл ещё громче, все закричали и ещё сильнее замахали
руками.
– Неужели это король? – удивился Мортен.
– Нет, – ответил папа. – Я спросил у одного из матросов, и он мне сказал, что этот человек много
лет назад создал этот духовой оркестр. А теперь он приехал сюда, и его будут здесь чествовать.
Бабушка не могла понять, что она почувствовала, облегчение или разочарование. Во всяком
случае, она могла написать в свой дом престарелых, что в Дании на пристани играл духовой оркестр,
и ничего больше не объяснять. И пусть себе думают что хотят.
Наконец пассажирам разрешили спуститься на берег. Оставалось только пройти таможенный
досмотр.
– У вас есть с собой запрещённые предметы? – спросил таможенник.
– Нет, ничего запрещённого, – ответил папа. – Мы приехали сюда на каникулы, у нас с собой
только спальные мешки, велосипеды и ипподромная коляска.
– И лошадь тоже? – с любопытством спросил таможенник.
– Нет, в коляске сижу я, Мортен и Мина, а везут нас мама и папа, – быстро ответила бабушка.
Таможенник не понял ни слова из того, что ему сказала бабушка, и с удивлением посмотрел на
неё. Бабушка наслушалась разговоров о том, что таможенники осматривают чемоданы, карманы и
сумки пассажиров, чтобы они не завезли в их страну чего-нибудь недозволенного, поэтому она
быстро вывернула перед таможенником карманы своей куртки.
– Смотрите сами, у меня нет ничего недозволенного, – сказала она.
Таможенник покачал головой и сказал, что она может идти.
– Видно, он всё-таки мне поверил, – пробормотала бабушка. Она немного замешкалась, всовывая
обратно вывернутые карманы куртки, а потом поспешила за папой.
Теперь им осталось дождаться своих велосипедов и коляски. На ожидание ушло какое-то время.
Наконец всё было закончено. Бабушка, Милли и Мортен забрались в коляску. У папы была с собой
карта, но он решил, что будет надёжнее, если он спросит дорогу у местных жителей.
– Как нам доехать до Скагена? – спросил он.
– Поезжайте прямо, – ответил ему датчанин, и бабушка восхитилась тем, как хорошо папа знает
датский язык. Он понял датчанина, но самое удивительное, что датчанин понял его!
Бабушку огорчало, что её в этой стране никто не понимает. И она решила не откладывая
поупражняться в языке мимики и жестов, чтобы хоть как-то объясняться с датчанами. Например, ей
сейчас страшно хотелось выпить чашечку кофе. Наверное, папа забыл, что все они сегодня ещё ничего
не ели. Если они, к примеру, будут проезжать мимо маленького кафе, она могла бы зайти туда и
попросить, разумеется по-норвежски, чашечку кофе.
Конечно, датчане её не поймут. Тогда она сделает вид, что пьёт из чашки, изящно оттопырив
мизинец. Вот тогда до них сразу дойдёт, что ей надо! А если ей вместо кофе принесут чай? Этого она
не переживёт! Надо каким-то образом показать им, что она хочет именно кофе, чёрный кофе.
Наверное, надо показать на свою чёрную юбку и сделать вид, что она опускает её в воображаемую
чашку. И тогда каждому станет ясно, что она просит чёрный кофе! Бабушка сидела в коляске и
готовила свою пантомиму.
Не останавливаясь, папа оглянулся и увидел бабушкины упражнения. Мортен и Мина тоже с
интересом наблюдали за ней. Сначала они с любопытством разглядывали дома в этом чужом городе,
но датские дома ничем не отличались от норвежских, и потому смотреть по сторонам детям стало
скучно. Куда интереснее было смотреть на бабушку.
– А что это делает наша бабушка? – спросил папа у мамы. – Оглянись. Ты что-нибудь понимаешь?
Мама оглянулась только на мгновение – она не могла себе позволить ехать вперёд, а смотреть
назад.
– Похоже, она изображает, что сидит в гостях. Наверное, рассказывает детям какую-нибудь
историю.
Теперь они ехали уже по пригороду, и здесь было на что посмотреть! Небольшие фахверковые
домики с чёрными переплётами. Маленькие палисадники. И множество людей на велосипедах. У всех
были странные чёрные велосипеды с высокими рулями, и все кивали друг другу и улыбались.
– Какие тут добрые и приветливые люди, – сказала бабушка. – Когда они молчат, они мне очень
нравятся.
Местность была ровная, как скатерть на столе. Дорога шла вдоль полей. Бесконечные поля
перемежались небольшими белыми усадьбами. Иногда по полю пробегал заяц. Детям это так
нравилось, что они останавливались и долго смотрели ему вслед.
– Как здесь много пахотной земли, – заметила бабушка. – Пройтись по этим полям с плугом – одно
удовольствие. Ни единой кочки.
– Кочек нет, зато есть кое-что другое. И это ветер, – сказал папа. – Здесь он дует постоянно,
поэтому датчане вынуждены ограждать свои поля рядами деревьев. Глядите сами!
– Я не чувствую никакого ветра, – возразил Мадс.
– Ещё бы! Сейчас ветер дует нам в спину, поэтому мы его почти не чувствуем. По-моему, нам
следует подумать о завтраке. Остановимся, как только приедем в местечко, где есть магазин. Вы
позавтракаете, а я осмотрю наши велосипеды.
Проехав ещё немного, они увидели большой дом. В нём была продуктовая лавка, булочная и
маленькое кафе, перед которым на улице стояли несколько столиков. Объявление гласило, что сюда
можно приходить со своей едой.
– Как удобно! – обрадовалась мама. – Тогда мы купим хлеба, масла и что-нибудь для бутербродов,
а в кафе закажем кофе и сок.
– Это я сумею, – неожиданно предложила бабушка.
Старшие дети пошли с мамой в магазин, а Мина и Мортен остались с бабушкой. Бабушке было
любопытно, справится ли она со своей задачей. Она вошла в кафе и со всеми вежливо поздоровалась,
Мортен поклонился, а Мина сделала реверанс. Бабушка изобразила, что она держит чашку и пьёт из
неё, при этом она показывала на свою чёрную юбку.
Сначала хозяин кафе испугался, но, разглядев бабушку получше, понял, что она совершенно не
опасна. Мортен сразу усвоил бабушкин способ объясняться, и тут же сделал вид, что открывает
бутылку с водой, потом поднёс воображаемую бутылку ко рту и сделал вид, что пьёт из неё. Он
глотал воображаемую воду так громко, чтобы хозяин кафе не мог не услышать его глотков.
– Хочешь пить, малыш? – спросил хозяин. – Что тебе дать, кофе или лимонад?
Бабушка улыбнулась. Оказалось, хозяин прекрасно их понял!
– Три кофе и восемь стаканов молока, – сказала она. – Вы должны знать, что на завтрак лимонад
не пьют.
– Три кофе, – повторил хозяин кафе, но всего остального он не понял.
– Не лимонад, а молоко, – сказала бабушка.
Хозяин непонимающе пожал плечами.
Тогда бабушка быстро села на маленькую скамеечку, что стояла в кафе, подвинула её к
воображаемой корове и сделала вид, что начала её доить.
– Ах, молоко! – догадался хозяин. – Восемь стаканов молока!
Через некоторое время из кафе вышла гордая бабушка и ещё более гордый Мортен. Следом за
ними хозяин нёс большой поднос, на котором стояли три чашки кофе и восемь стаканов молока. Папа
с мамой и остальные дети решили, что бабушка и Мортен замечательно говорят по-датски.
