Чингиз Айтматов И дольше века длится день… Буранный полустанок
Вся правда, девять лет спустя…
В принципе, я не любитель разного рода приложений к литературному тексту типа предисловий,
послесловий и т. п. Художественное произведение должно быть абсолютно законченным объектом и
по форме и по сути, как живопись или как музыка, т. е. само за себя говорящим, воспринимаемым без
подсобных комментариев. Однако в практике бывают оказии, когда поневоле приходится прибегать к
предварительному слову, чтобы внести ясность в некоторые вопросы.
Именно такого рода случаи, касающиеся судеб моих книг, дважды, имели место в моей творческой
жизни, когда я по своей воле счел нужным обратиться к жанру предисловия. Прочитав предложенное
предисловие к повести «Лицом к лицу», читатель, надеюсь, поймет, чем это было вызвано. Надеюсь
также, что предисловие, сохраняемое к первоначальному изданию «И дольше века длится день»,
объяснит читателю во многом вынужденность тогдашнего предварения.
Здесь же я хотел бы остановиться главным образом на истории романа «И дольше века длится
день», увидевшего свет девять лет тому назад на страницах журнала «Новый мир». Начну с того, что
осложнения романа на пути в свет начались с первых шагов. Первозданное, родное, если можно так
выразиться, название книги было «Обруч». Имелся в виду «обруч» манкуртовский, трансформированный в
обруч космический, «накладывавшийся на голову человечества»
сверхдержавами в процессе соперничества на мировое господство… Однако цензура быстро
раскусила смысл такого названия книги, потребовала найти другое наименование, и тогда я
остановился на строке из Шекспира в переводе Пастернака: «И дольше века длится день». Исходил
при этом из того, что лучше поступиться названием, чем содержанием. Но в «Роман-газете» и в
издательстве «Молодая гвардия» и такое название не нашло согласия. Потребовали более
упрощенное, «соцреалистическое» название — и тогда явился на свет «Буранный полустанок», в
«роман-газетном» варианте с литературными купюрами мест, показавшихся идеологически
сомнительными. Шел я на это скрепя сердце, выбирая наименьшее из зол. Главным было
опубликовать книгу. Не поставить ее под удар фанатичной вульгаризированной критики. Теперь эти
дела в прошлом, но тогда идеология являла собой доминирующую силу.
Но вот прошли годы. Из демагогии, политического фарса свобода превратилась
действительность. Тем временем роман «И дольше века длится день» множество раз издавался ив
переиздавался и в стране и особенно за рубежом. И никто из читателей, столь горячо принявших
роман, не подозревал, как сокрушался я в душе всякий раз на больших публичных встречах, ибо в
романе было описано далеко не все, что я намерен был сказать. Не без оснований я избегал включать
в повествование те события, которые явно не могли быть проходящими по цензурным соображениям.
Эта внутренняя авторская неудовлетворенность, недосказанность, копившаяся многие годы, обида
на обстоятельства и на самого себя, однако же нашли, наконец, свое разрешение — я решился на
трудное дело — дописать к уже сложившемуся в читательском мире произведению новые главы,
выношенные и выстраданные за многие годы. Эдакое случается редко, если вообще имеет
прецедент…
Но такова оказалась судьба этой книги. Новые главы — интегрированная повесть к роману —
«Белое облако Чингисхана». Хотелось бы, чтобы читатели сами рассудили, стоило ли автору так
долго мучиться, так долго держать в тени от недремлющего идеологического ока задуманные главы.
Как бы то ни было книга теперь в полном составе. Какое-то время в новых переизданиях
интегрированная повесть будет соседствовать с прежним названием романа «И дольше века длится
день» и в скобках («Белое облако Чингисхана»). Этот сопроводительный подзаголовок, думаю, со
временем исчерпает свое назначение.
А пока до новых встреч, дорогие читатели. Не взыщите…
Чингиз Айтматов
Москва, сентябрь 1990 г.